Когда я училась во втором классе, родители отдали меня в музыкальную школу.
Директор хотела записать на малопопулярную скрипку, но мой папа, который ходил со мной на прослушивание, всегда неплохо ладил с женщинами и меня записали в класс фортепиано.
Как только стихла первая радость от стучания по клавишам, издающим звук, оказалось, что ходить в музыкалку трижды в неделю — задача совершенно непосильная. Когда через пару месяцев меня сильно покусала собака, то первой мыслью, после того, как собаку отогнали было: "Ух ты, это ж сегодня не нужно будет идти на музыку!". Кроме этого я оказалась на редкость бестолковой пианисткой: совершенно ничего не чувствовала, кроме усталости в деревяных пальцах. Смысл предмета под страшным названием "сольфеджио" мне за целый год так и не открылся.Еще до первого академического концерта (все оба я сдала на трояк — то, чего я не чувствовала и не понимала довершало присутствие целого зала посторонних людей) мне стало совершенно ясно, что, как пианистку, всемирная слава или хоть какой-нибудь успех меня не ждет. Хотя канючить, чтобы из школы забрали я начала даже еще раньше. А мама говорила, что я вырасту и стану винить ее, что не заставила и отказывалась внять моим просьбам.
Перед началом второго года обучения в музыкалке, я зашла к директору и сказала, что забираю документы. Директор спросила, в курсе ли родители, — Ну ясень пень! — ответила я и одной этой фразой поставила окончательный крест на музыкальной карьере.
Когда мое фортепиано, которое много лет стояло без дела окончательно пришло в негодность после переездов, мне было больно, как будто умер близкий человек.
А теперь руки иногда чешутся — так хочется почувствовать клавиши под пальцами. И даже винить некого — возраст возрастом, а решение было самостоятельное и вполне осознанное.
В общем я конечно за свободу выбора и самоопределение, но дети должны играть хоть на одном музыкальном инструменте. Пусть бестолково и неталантливо, но вырастут и только тогда пусть решают, что с этим умением делать.